Ехал на днях в такси по большому городу. Предпраздничный город – как переполненная холодным светом луна. Таксист – бородатый мусульманин лет 30-ти. Отмечаю в себе некоторое напряжение, граничащее с неприязнью.
«Ну вот, - думаю, - славяне и вовсе перевелись. Некому на такси работать. А эти приезжают с юга, устраиваются, а что у них в голове – поди разберись. Да и время сейчас такое, что не жди ничего хорошего». Проезжаем мимо церкви. Я крещусь. Он спрашивает: «вы верующий?» Завязывается беседа. Он из Дагестана, где ни работы, ни зарплаты, а семью кормить надо. Трое детей уже. «У нас аборты не делают, - говорит, - женщина должна рожать, а мужчина кормить и воспитывать. Мой отец с детства учил, спрашивал: чем человек от животного отличается? Мы с братьями ему говорим: «Человек думает, работает, ходит на двух ногах…» Он говорит: «и животные могут думать, работать, ходить на двух ногах. А человек отличается от них тем, что может молиться Богу».
В ответ я рассказал историю, которая произошла у отца Николая Гурьянова на острове Залит. К нему многие приезжали. Приехала как-то большая группа студентов из столичного вуза. После службы всех пригласили на трапезу, батюшка помолился, благословил все, что было на столе. После еды один из студентов, шустрый и языкастый, говорит: «Батюшка, а у вас неужели все перед едой вот так молятся?» «Да нет, - отвечает старец, - свиньи, бараны, козы не молятся. Так едят». Такси остановилось в назначенном месте, водитель протянул мне руку: «Спасибо вам! А новый год – год свиньи по китайскому календарю. Вам это ни о чем не говорит?» «Говорит, - сказал я. - Один священник дал такой совет: «Вперед надо смотреть с надеждой, назад – с благодарностью, в землю – с покаянием, а в небо – с молитвой».
Я пошел в вечернее снежное сияние большого города, радуясь и удивляясь тому, что Господь в самых неожиданных местах являет людей, исполненных веры и здравомыслия. Огромные пластиковые елки в искрах и шарах, переплетающиеся гирлянды через улицу, флажки, звезды, галактики – плоды восторженных фантазий - из света и блеска по домам и крышам, по фонарным опорам. За украшенными хвоей стеклянными стенами ресторанов и кафе столики, приятно сидящие люди, официанты с подносами.
Подумал, что и мы, православные, в большинстве своем сделались заложниками своего стремления к комфорту, сытой жизни, удобствам века сего, ради которых готовы попрать и нравственные, и духовные законы. Даже уйти со сцены истории. Лишь бы нам дали сыто и в неге пожить сейчас и здесь. Нам плевать, что человек – либо раб Божий, либо раб греха (Рим. 6.16). И плата за грех – вечная смерть (Рим. 6.23). Мы готовы поступиться жизнью своих нерожденных детей, своей богоданной свободой, своими правами, своим прошлым, языком, культурой и даже верой. Однажды блаженной памяти сербского патриарха Павла спросили, почему Косово досталось албанцам. Он ответил: «Пока сербская женщина делает семь абортов, албанская рожает семь детей. Что вы еще хотите?» Декабрь начинается праздником Введения Божией Матери во храм. Это праздник веры, детства, материнства, семьи. Тот идеальный образ, который волнует сердце, который запечатлен на множестве икон. Наше время – это время небывалой агрессии по отношению к матери и ребенку, к семье.
Недавно знакомый священник рассказывал, как упросил заведующую гинекологическим отделением подежурить в коридоре и попытаться отговорить решившихся на аборт матерей. Одна такая юная и красивая особа присела к столу, чтобы заполнить соответствующие бумаги. Священник мягко спросил, что заставило ее пойти на этот крайний шаг. Может быть, она нуждается в материальной помощи, и он, его приход готовы оказать ее. Та подняла глаза и сказала, постукивая ярко красным длинным ногтем по столу: «Я тебя, поп, не спрашиваю ни о чем! Так чего ты лезешь в душу со своими советами? Нужно будет, я приду к тебе в церковь. А сейчас выясним, кто и по какому праву пустил тебя сюда?»
Закатила скандал на все отделение, пожаловалась в министерство здравоохранения. Заведующая гинекологией получила нагоняй. Когда рассказал эту историю Руководителю епархиального Отдела по социальной работе и помощи беременным, он вздохнул: «Ничего удивительного! Мы ведем регулярные беседы с теми, кто пришел сделать аборт. У нас замечательный штатный психолог. Мы предлагаем материальную поддержку, объясняем все духовные и физиологические последствия убийства ребенка. И только очень немногие соглашаются с нашими доводами и не прерывают беременности. Вы даже представить не можете, почему молодые женщины хотят избавиться от ребенка. Вы думаете, нехватка денег, плохие жилищные условия, нежелание «плодить нищету»? Основной аргумент: «я не хочу лишать себя комфорта!» Я молчал, ошеломленный. Уходит, по каплям, как кровь из вены, истекает жертвенность из сердец людей. А вместе с ней уходит смысл и правда жизни, заповеданная Господом, утвержденная на Кресте и через Крест.
На телефон прислали картинку на тему Рождества. Небольшой провинциальный западный городок, утопающий в фейерверках, огнях и гирляндах. Торговые ряды с самыми немыслимыми яствами и подарками. Дети с родителями, бенгальские свечи, собачки, танцующие на задних лапках. Огромная арка с надписью: «Счастливого Рождества!» И все это на границе с какой-то серой и мрачной пустыней. И пустыня эта отделена от праздника улиц высоким безконечным забором из прутьев, в котором ни ворот, ни калитки. Вплотную к забору подошел ослик, на котором сидит беременная Дева Мария. Ослика за поводок держит Иосиф. И никакой, даже самой маленькой надежды нет попасть на этот праздник в честь Рождества Христова. Вот лаконичная, страшная, рвущая душу картина современного мира, роскошного пира, который устроил Господь для людей и пригласил всех, но куда Его Самого не пустили. Слишком хлопотно и обременительно принимать Бога, пускать в свою жизнь и сердце Христа-Младенца. «Я не хочу лишать себя комфорта!» - холодно и гордо говорит современный человек. А этот забор из металлических прутьев – наши страсти, наше себялюбие, ожесточенная жажда наслаждаться и только наслаждаться, сметая на своем пути все лишнее.
Протоиерей Димитрий Смирнов говорит: «Нынешние психологи говорят, что нужно любить себя и жить для себя. А дети? Да чихать на них, надо все для себя, от жизни надо все взять. Ну возьми всё. А потом куда это всё? Это всё никуда. А ты сам куда? Как «куда»? В преисподнюю. Там собирается народишко, который жил для себя». Вчера был в колонии. Как всегда с осужденными женщинами (было человек 25) беседовали в большой комнате психологической разгрузки.
Канун Нового года. Спрашивают, почему этот праздник столь любим в народе? «Потому, - говорю, - что он детский! Все в нем детское, цветное, нездешнее, неземное. Елки, подарки, фонарики, Деды Морозы и Снегурочки. Волшебство и ожидание чуда! Душа человеческая не стареет и до самой смерти – это душа ребенка. «Она не здешних нив жилица», - писал Есенин. И человек подспудно осознает святую правду слов Спасителя: «Будьте как дети, ибо их есть Царство Небесное!» Сердце человеческое жаждет Этого Царства, что бы и кто ни говорил. И детство свое вспоминает с умилением и грустью, где все было светлым и радостным, и не было той копоти и нагара, что пришли с годами взрослой жизни, на пути постижений и утрат, когда душа покрылась толстым слоем «продуктов жизнедеятельности». Ведь дети и думают, и чувствуют совершенно иначе. Как написал один мальчик: «Взрослые плачут слезами, а маленькие плачут сердцем». Почти тоже самое мы читаем у французского писателя Экзюпери: «Глаза слепы, надо видеть сердцем».
Тема была живая и близкая каждой. Я видел это по глазам и улыбкам. Но пришел дежурный и объявил, что пора выходить на проверку. Я, как обычно, на выходе помазал каждую водой от Николая Чудотворца из Бари. Потом с психологом спустились в СУС (строгие условия содержания), где в одиночках содержатся нарушители. Через серые прутья из толстой арматуры, улыбаясь, мне протягивает открытку Лена. «Это Вам! От всей души желаем Вам счастья в новом году! Обязательно прочитайте, что там!» Кладу в карман и уже дома вижу, что в открытке вырезка из какой-то газеты. Читаю: «Мама и маленькая дочка в Рождественскую ночь решили сходить в храм. Двор храма кажется воздушным, парящим от обильного снегопада и света фонарей. Входные двери в гирляндах и еловых лапах. Возле паперти огромный вертеп с фигурками животных, соломенными яслями и крошечным Младенцем Христом. Рядом Дева Мария и Иосиф. Какая-то старушка дает девочке два больших красных яблока.
«С Рождеством Христовым!» Девочка счастливо смотрит на маму. На ресницах снежинки, щечки розовые. Та говорит: «Поделись яблоком с маленьким Христом, Он будет рад!» Девочка надкусывает сначала одно яблоко, потом второе. Улыбка исчезает с лица матери. Неужели ее милая дочка такая жадина? Девочка не замечает перемены настроения у мамы и радостно говорит: «Мамочка! вот это яблоко вкуснее, отдадим его Христу!» И кладет яблоко в солому вертепа. Мама приседает, смотрит в лицо малышке: «Солнышко!..» Она хочет сказать: «Ты в тысячу раз лучше меня, взрослой и маловерной! Ради тебя родился Христос! Мне стыдно за свои мысли!» Но вместо этого она просто целует девочку и прижимает к себе». Я невольно улыбаюсь этому светлому подтверждению мыслям и словам, которые были сказаны недавно на встрече в колонии, этой открытке, которую передали не просто из неволи, а из самого утесняемого места этой неволи. «Там, - говорю себе, - среди решеток и толстенных металлических дверей Рождество Христово ждут ради Него Самого, а здесь, на воле, чаще всего праздник – лишь очередной повод расслабиться, сходить в гости, поставить на стол мясную нарезку, салат «оливье» и бутылку шампанского».
Еще раз смотрю на маленький листик из газеты.
Господи, даруй нам в Новом году сердце детское, милующее, жалостливое и доброе, научи нас приносить Тебе все лучшее, как эта маленькая девочка с надкушенным яблоком!
Поздравляем Вас с Рождеством Христовым и Новым годом!


священник Михаил (Семенович) Резин 02.01.2019