Как водится Великим постом, позвонила Света (социальный работник) из Дома Милосердия и пригласила к своим престарелым и немощным подопечным. Исповедовать, причастить.
Все, кто пожелал участвовать в Таинстве и кто мог самостоятельно передвигаться, собрались к 7–ми утра внизу, в молитвенной комнате, которая много лет назад была оборудована нашим храмом.
Расселись на скамейки вдоль стен, двое были в инвалидных колясках. Всего 21 человек. Многие из них в прошлом – наши активные прихожане. А теперь ослепшие, оглохшие, с трясущимися руками. К ним еженедельно, по четвергам, для молитвенного правила и бесед ходит по моему благословению монахиня Матрона, живущая в миру. Я напомнил грехи, которые человек совершает в этой жизни и от которых должен избавляться. Сказал об особенностях их жизни под одной большой крышей, о необходимости терпеть, снисходить к немощам ближнего, не роптать, не осуждать, прощать. Потому что миллионы людей по всей земле находятся в ужасных условиях, а здесь, в Доме Милосердия обустроен быт, обеспечено регулярное питание, медицинское обслуживание.
Не берусь судить, сколько из присутствующих услышало меня, сколько поняло. Кто мог, подходили к аналою с Крестом и Евангелием, кто не мог, к тем я сам подходил и накладывал на голову епитрахиль. Одни Господь знает, что видели их выцветшие глаза, в каких долинах прошлого блуждала память.
Подошел к Зинаиде. Помню, как много лет назад она учинила скандал в нашем храме, когда ее умершую дочь отпел я, а не священник, которого она пригласила, но который уехал по делам и быть на отпевании не мог. Я удивлялся тогда не столько ее гневному запалу, сколько тому, что это все происходит у гроба дочери. Ее пытались успокоить, просили по-человечески проводить дочь в последний путь, но обида и раздражение переполняли ее. После того случая прошло много времени, она просила у меня прощения, регулярно посещала богослужения. И вот теперь она здесь, в последней гавани, из которой корабли уходят в безбрежный океан вечности. Она тоже исповедовалась и причастилась, но в конце, когда я давал всем по очереди крест, подошла ко мне и громко зашептала:
«Батюшка! На меня навели порчу! Едва передвигаю ноги. А все из-за двух конфет, которые сунула мне вон та зараза! Хотите, покажу? Вон она!»
«Зинаида! – сказал я твердо. – Никого мне показывать не надо, никто на тебя порчу не наводил. Это все твои фантазии и грехи, за которых ты держишься мертвой хваткой. И теперь нагло грешишь, наговаривая на кого-то после исповеди и причастия. Не смей этого делать! И попроси у этой женщины прощения за свои нелепые подозрения!» Стали со Светланой ходить по комнатам, где лежали совсем уж плохие, не ходячие старушки. Вдруг слышу из коридора крик: «Помогите! Сердце! Врача!» «Что там?» - спрашиваю.
«Да Зинаида раздурилась, - говорит Света, - это у нее часто. Внимание привлекает. Сейчас, говорит, умру. Хотела сказать, вот и умирай, в самое время после причастия. В рай душа полепит. Сдержалась».
«И правильно сделала! Неизвестно, куда душа полетит после такого причастия», - с грустью сказал я. Страшно мне стало, неуютно на душе. Зинаида доживает свои последние годы в старческом доме, но нисколько не поменялась с тех времен, когда была еще бойка, остра на язык и часто не находила в себе ни силы, ни желания просить прощения у обиженных ею.
Марк Подвижник, живший в IV веке в Египте, в Нитрийской пустыне к югу от Александрии, автор аскетических творений, был человек, умудренный огромным духовным опытом. Он говорит, что прощение превышает любую другую добродетель. Может показаться странным, что же тогда смирение, воздержание, добро, любовь, наконец? Неужели все эти добродетели ниже добродетели прощения? Но неслучайно Марк Подвижник назвал именно эту добродетель превышающей все остальные, потому что если нет прощения, то других добродетелей у человека не будет. Это начальная добродетель, это дверь на пути к совершенству, открывающая путь в Царство Божие. Вышли мы со Светланой от не ходячих старушек, а в коридоре, прислонившись головой к стене, сидит на скамейке бледная, как осеннее небо, Зинаида. Губы трясутся. Рукой держится за сердце. Нет, не притворяется. Подошел. Подошла и Светлана. «Зина, голубушка! – говорю. – Как звать ту, что навела на тебя порчу?»
«Лиза», - едва слышно прошептала.
«Попроси у нее прощения, и тебе будет легче. А то умрешь еще так!»
Глаза ее округлились, в них блеснул холодный огонь. «Ни за что! Лучше умру!»
Я наклонился, обнял ее, поцеловал в голову.
«Послушайся меня, и на сердце будет мир и радость. Ради Христа, Распятого. Ради Пасхи Христовой!». Вечером следующего дня в храме была служба, которая называется «стоянием Марии Египетской». На утрени прочитывается весь Великий канон Андрея Критского и житие Марии Египетской. Более трех часов идет служба, но в ней такое покаяние и высота духа, что выходишь из храма, как из жарко натопленной бани: очищенный и просветленный. Мы слышим рассказ об отчаянной блуднице, познавшей все грани порока. Уже в 12-ть лет она убежала из родительского дома и предалась разврату. Блудила 17 лет вплоть до прибытия ее в Иерусалим на праздник Воздвижения Креста Господня. Она жила неистовством плоти, она не знала ничего, кроме зова похоти, силы влечения. И вдруг другая сила, неодолимая и неземная, встает на ее пути в храм, куда она рвалась с далекими от благочестия мыслями. Мария видит Образ Божией Матери над дверями храма, слышит Ее голос и вдруг ощущает всю бездну греха, в которой она пребывала. С этой минуты все переворачивается в ней. Из великой грешницы, увлекающей за собой многих в погибель, она превращается в великую кающуюся грешницу. Происходит решительный разворот от преисподней к небу.
Она умирает для мира. Это своего рода самоубийство, уничтожение тела для спасения души. Я бы сказал – «благое самоубийство». Об этом говорит Евангелие. «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную». Ин. 12, 24-25. Почему и как происходит переворот в человеке – тайна Божия. Мы знаем много тому примеров. Ксения Блаженная после смерти мужа наотрез отказывается даже откликаться на свое прежнее имя, а просит называть ее именем мужа – Андреем Фелоровичем, которого хоронили на Васильевском острове. Во время похорон Ксения просила молиться за упокой «души рабы Божией Ксении» и добавляла: «Бедный Андрей Федорович осиротел, один остался на свете». Или Никита Столпник, который был лютым сборщиком податей, не щадил никого, но во время пира, который закатил ради какого-то праздника, жена его в великом страхе позвала на половину, где готовились угощения. Она сняла крышку с огромного котла, и Никита в ужасе увидел в нем вместо свинины и овощей головы умученных им людей. Потрясение было настолько сильным, что Никита убежал на болото, чтобы умереть там. Но Господь рассудил иначе. Никита стал одним из почитаемых святых нашей церкви.
А Алексей Бортсурманский? Будучи нерадивым, склонным к выпивке священником, он раз и навсегда переродился, увидев у одра умирающего крестьянина, к которому из-за лени и позднего часа отказался поначалу ехать, светоносного Ангела со Святой Чашей. С этого момента это был уже другой человек. Он совершил «благое самоубийство». Жизнь его настолько переменилась, что преподобный Серафим Саровский, современник Алексея Бортсурманского, говорил приехавшим к нему богомольцам: «Что вы едете ко мне? У вас есть свой батюшка, который не уступит убогому Серафиму».
Глядя из окон «Милосердного Дома» на окружающую природу, которая только-только просыпается от зимнего сна, подумал, что и жизнь человеческая похожа на эти вот серые кусты, кофейного цвета траву, голые березы, сквозь листву которых сквозит бледная акварель голубого неба. Все кажется неживым и утратившим силу. Но мы-то прекрасно знаем, что день-другой - и все опушится зеленью, пробьются подснежники, зеленые клейкие листочки распустятся на березах. Так и человек! Ну, думаешь, вот и угасли его жизненные силы, вот и приблизился он к полному увяданию. Но нет! Грядет Пасха, Которая со всей очевидностью станет и нашим воскресением, весной нашего пробуждения к жизни вечной! Лишь бы мы верили во Христа, воплотившегося нашего ради спасения и воскресения, пришедшего к нам в эту юдоль скорби и утрат.
В колонии досмотрели с женщинами фильм «Страсти Христовы». Они долго сидели в молчании, вытирая слезы, а потом я сказал:
«Мы увидели сейчас потрясающую картину страданий Христа за каждого из нас. Не плачьте! Наши проблемы ничтожны рядом с этим великим фактом любви Божией к нам. Господь говорит: «Я есть путь, истина и жизнь!» Если Он страдал, то и мы не будем убегать от страданий. Если Его гнали, то и мы без ропота встретим гонения за веру, за Христа. Потому что вслед за мукой Креста неизбежно следует Воскресение!»
Выхожу из колонии. На вахте мне возвращают телефон и паспорт. Смотрю, пропущенный от Светланы вызов. Звоню. «Батюшка, - говорит, - у нас чудо произошло! Зинаида сходила к Лизе и попросила у нее прощения. Потом плакали вдвоем в комнате, уняться не могли до ночи... Спасибо вам!»
«Я тут не причем! Это Господь размягчил ее сердце».
Христос Воскресе! Воистину воскресе Христос!
Протоиерей Михаил Резин
Апрель 2019