СВЯТОЙ БОМЖ

Удивительно начался для меня Петров пост.
Ехал из Нижнего Новгорода через Арзамас. «А не заехать ли в храм Благовещения?» – подумал я.
В храме, как я и думал, никого не было кроме продавщицы и женщины, с которой та разговаривала. Перекрестившись, я собрался подойти к праздничной иконе на аналое, как мне наперерез двинулась от свечного ящика женщина.
«Батюшка, а вы не сможете поисповедовать мою дочь?» Она показала на согбенную фигурку, сидевшую на скамейке. «Не смогу. Для этого нужны епитрахиль, поручи. А все это в алтаре. А к алтарю я в чужом храме отношения не имею. Если хотите, побеседую». Женщина представилась Марией. Она рассказала, что уже с Великого поста дочь ее мучается спонтанными криками, убегает из дома и дико кричит на всю округу. Звать Ольгой. 25 лет. «Она все жалуется, что страдает грехом чревоугодия. Хотя за день может съесть только сухарик, запить глотком воды. Или вовсе не есть».
«Это от лукавого», - решительно говорю я. «Вот и все батюшки так говорят». «Она где-то учится или работает?» «Училась во многих местах, но нигде не задерживается. Она очень умная. Поступала на ИнЯз, ушла. Это говорит, не мое. Там одни блатные. Потом поступила в Свято-Тихоновский университет в Москву, на регентское отделение. Проучилась год и ушла. Комендант общежития стал приставать к ней. Теперь вот из музыкального училища ушла. Еще она говорит, что служит сатане». Ольга сидела на скамейке у стены, низко опустив голову и ни на кого не обращая внимания. Я вздохнул и пошел к ней. Что делать! Хотел просто посмотреть храм, приложиться к иконам, а тут такая вот незадача. Деваться некуда. Раз Бог привел, надо попытаться разобраться. «Оля, - говорю, - пойдем к иконе праздника, сегодня память Ксении Блаженной. Приложишься, я из лампадки маслом помажу. И легче будет». Она нехотя поднялась и пошла к аналою в центре храма. Чрезвычайно худая, но под капюшоном бледное и очень красивое лицо. Помазал ее маслом из лампадки, положил ей на голову руки, прочитал молитвы «Да воскреснет Бог» и 90-ый псалом, перекрестил и спрашиваю: «А с какого момента ты решила или почувствовала, что служишь сатане?» Она тихо и как-то безнадежно произнесла: «Когда еще училась в последнем классе. Я не расставалась с ноутбуком, даже в постели. И днем и ночью в наушниках».
«И что делала?» «Играла, общалась». «У тебя были мужчины?» «Мужчин не было, но я сама себя нарушила, общаясь через интернет и страшно развращаясь. Вот тогда и почувствовала, что служу ему…» Я ждал, что Ольга скажет еще что-нибудь, но больше ни слова. Она отошла, опустилась на колени и уткнулась головой в пол. Я попробовал еще раз заговорить. Подошла Мария.
«Батюшка! Бесполезно, теперь это надолго». Я благословил Ольгу и направился к выходу, размышляя над происшедшим. Мария пошла меня провожать. Речь зашла о завтрашнем празднике: Третье обретение главы Иоанна Предтечи. Мария сказала: «Никому не рассказывала, но вам расскажу. Недели две назад я шла на службу именно в эту церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Как всегда у ворот бомжи, нищие, протянутые руки. А я страх как их брезгую! Даже мелочь когда даю, стараюсь не касаться, а ссыпаю сверху в протянутую ладонь. И вот один канючит: подайте на проезд! Набираю ему в кошельке и по своему обыкновению высыпаю сверху в ладонь. Одна или две монеты летят мимо. Я нагибаюсь за ними и вижу, что ноги у попрошайки обернуты толстенной кожей. Знаете, миллиметра в три толщиной. И перевязаны толстой грубой веревкой. Ничего не понимая, отдаю ему поднятые монеты и иду в церковь.
«Как тебя звать?» – спрашивает он. Я ему раздраженно: «Какое тебе дело, бомжара!» А он мне: «Не говори больше так, Марьюшка!» Всю службу не давала мне покоя мысль об этом нищем. Откуда он знает, как меня звать? Выхожу после службы, его нет. Только двое или трое бродяг.
«А где тот в странной обуви?» – спрашиваю. Те пожимают плечами. Через несколько дней поехала к старцу Афанасию в монастырь в Кадом. Рассказываю ему и спрашиваю, что бы это могло значить? Он показывает мне на икону на стене: «Такая обувка была?» Я обомлела. На иконе Иоанн Предтеча. А на ногах у него именно такие вот накрученные вокруг ступни куски кожи перетянуты веревкой». Я сам, признаюсь, настолько был обескуражен ее рассказом, что даже не спросил, была ли у попрошайки борода, во что он был одет. Я пытался осознать сам факт явления святого в наш мир, связать это явления с Марией и ее проблемами. «Давай рассуждать, - сказал я. – Иоанн Предтеча – пророк, призывающий к покаянию. Значит, его появление на твоем жизненном пути в первую очередь и есть призыв к покаянию». «А вы правы, - задумчиво протянула Мария. – Я ведь не могу по-настоящему каяться. Только формально, только перечисление грехов и ни одной слезинки».
«Аборты были?» «Не помню точно сколько. Около десяти, наверное. А еще у меня сын Александр. Не выходит из дома вот уже несколько нет». «Прикован к постели? Парализован?» «Нет. Просто никого не хочет видеть. А раньше и в алтаре батюшкам помогал, и по святым местам ездил. На Валааме почти год жил. А теперь ни причащаться, ни в храм. Как заколдобило»! Я вздохнул. «Не исключено, что проблемы Ольги и Александра напрямую связаны с твоим покаянием или, точнее, непокаянием. Подумай. Кстати, мы собираемся через три дня с прихожанами в Годеново к Животорящему Кресту Господню. Поехали с нами».
Я дал ей свой телефон, благословил и уехал. Ночью поднялось давление и я готов был уже вызывать «скорую», но справился. Не выходили из головы Мария и ее дочь. Ольга стояла передо мной как наяву и как будто чего-то ждала. Для чего они встретились мне? Мария так и не позвонила. Как они, что с ними? Господи, не оставь их Своим милостивым попечением!
протоиерей Михаил Резин