Тема Украины все острее встает в нашей жизни, все неожиданней угрозы, которые приходят с Запада.
Вот уже и вселенский патриарх Варфоломей принимает беззаконное решение о предоставлении автокефалии раскольникам во главе со лжепатриархом Филаретом Денисенко. Вот уже наших владык и священников не пускает греческое правительство на Афон, не дает виз.
Понятно, что Варфоломеем командуют из госдепартамента США, а Греция как член НАТО обязана идти в русле общеевропейской антирусской политики.
Совершенно непонятно в этой истории одно: как два преклонных лет старца – Варфоломею 79 лет, Филарету – 89 лет, - не боятся того, чего как огня опасались святые: впасть в раскол. Не сегодня - завтра предстоит перешагнуть в вечность и предстать пред Богом, дать ответ. Или здесь полное неверие, или слабоумие. Другого ответа нет.
В любом случае на наших глазах творится беззаконие, раскалывается православный мир. Но одно дело смотреть за делами большой политики как бы со стороны, а другое – видеть горькие плоды этой политики в реальной жизни.
Именно относительно Украины.
На август месяц обычно падает черед нашего благочиния служить молебны у мощей преподобного Серафима Саровского в Дивеево. Молебны служатся с чтением акафиста два раза на дню. В 13.00 и 14.00. Почетная обязанность служить выпадает и мне. На молебне в Дивеево у мощей батюшки Серафима подают записки о здравии все те неисчислимые паломники, которые приезжают со всех концов света. Ручьи, реки, бурные потоки имен тех родных и близких, кого приезжие люди хотят избавить от бед, болезней, напастей и всех сокрушительных скорбей, которые неизбежны в нашем земном многотрудном существовании. Одна из записок так меня тронула, что я, прочитав ее, положил в карман, чтобы потом читать ее при всяком удобном случае или дома, или в храме. Вот ее содержание.
«О здравии всех православных христиан Донбасса, всех детей Донбасса, всех воинов-ополченцев, защищающих Донбасс. Помоги им, батюшка Серафим, им очень тяжело, пошли им отраду и утешение. Имена их Ты веси…» О том, что на Юго-востоке Украины тяжело, я знал теоретически. Но вот недавно вживую столкнулся с пронзительным примером человеческой трагедии, которая докатилась и до наших краев, до нашего тихого Ардатова.
Одна прихожанка попросила меня освятить дом приезжих из Донбасса. Муж с женой. Заехал вечером, постучал в дощатую дверь. Ждал, что спросят: кто? Нет, послышались шаги и, несмотря на темень, дверь открыла хозяйка. Без всяких вопросов.
«Лена – ваша соседка - сказала, что вам нужно освятить дом…» «Да, если можете».
«Заеду завтра».
«Хорошо. Только у меня нет святой воды».
«Не беспокойтесь. Привезу. Как вас звать?»
«Ирина…»
Днем приехал. Ирине лет 50. Сдержанная и немногословная. «Вас что-то беспокоит в доме?»
«На чердаке какие-то звуки. Я говорю мужу: кошки. А он мне: кошки строить не умеют и молотками не стучат…» Старый и ветхий дом, где вместо кровати двуспальный надувной матрац на щелистом полу… «А где муж?»
«В наркологии Нижнего Новгорода. Стал сильно выпивать. И не контролирует себя. Последний раз в магазине прямо с полки взял стаканчик водки, знаете, продают сейчас такие: водка в запечатанном стаканчике. Выпил и пошел, не заплатив… Кому такое понравится?» Слушаю, не перебивая.
Неспеша, с усилием рассказывает. Перед мысленным моим взором встает 2014 год, август, город Горловка (там они жили), котлован, где озеро для купания (единственное место, где можно купаться в жаркую летнюю погоду), налет украинской авиации, бомбы, стрельба гаубиц, в котловане полно детишек и взрослых, которые привычно отдыхали там летним днем. Кстати, было воскресение. Мясорубка. Погибли две дочки 12-ти лет, Вера и Надежда.
Она говорит, а я все время чувствую ее внутренне напряжение и желание отгородиться от разговора, от воспоминаний. Но и не говорить не может. Не настаиваю и не выпытываю. Слушаю. «Уже четыре года прошло. Детей вывозили из карьера даже на капотах машин, чтобы скорее в больницу. А наших девочек в тот день увела купаться соседка. Ее дети тоже погибли, а ей самой оторвало руку». Не стал спрашивать, почему пьет муж. Вместе с девочками, действительно, умерли для него «надежда» и «вера».
«Ирина, у вас же нет кровати. Поможем». «Нет, ничего не надо. Все для жизни есть. А если кровать, то вон досок полно в сарае. На работу буду устраиваться в Дивеево, там берут мыть полы».
Говорит с какой-то внутренней отрешенностью, словно у нее заморозка после наркоза не прошла. Так и есть, - думаю, - глубокая заморозка после немыслимой трагедии, после гибели детей, которые были и смыслом, и целью жизни. Теперь какая разница, на чем спать и что есть, чем укрываться и во что одеваться, когда вот эти руки держали их окровавленные тела? Жизнь по инерции. Больно и трудно, но ты как перекати-поле, гонимое ветром. Не за что зацепиться, не на чем остановиться!
Епископ Игнатий Брянчанинов пишет: «Где бы я ни был, в уединении ли или обществе человеческом, свет и утешение изливаются в мою душу от креста Христова. Грех, обладающий всем существом моим, не перестает говорить мне: сниди со креста. Увы! Схожу с него, думая обрести правду вне креста, - и выпадаю в душевное бедствие: волны смущения поглощают меня. Я, сошедши с креста, обретаюсь без Христа. Как помочь бедствию? Молюсь Христу, чтоб возвел меня опять на крест. Молясь и сам стараюсь распяться, как наученный самим опытом, что не распятый – не Христов. На крест возводит вера; низводит с него лжеименитый разум, исполненный неверия».
Это и о ней, об Ирине сказано провидчески за сто с лишним лет назад. Да, она сознает смысл и неизбежность Креста. Она – человек верующий, как, впрочем, и ее муж Дмитрий. Если бы не вера, то невозможно себе представить их дальнейшей жизни. И с верой человек ломается, начинает пить, как, скажем, Дмитрий. А без веры в Спасителя – только руки наложить.
После страшной гибели девочек, Дмитрий, профессиональный шахтер, пошел воевать. Контузило. Решили уезжать в Россию. В Ямало-Ненецком округе была какая-то квартирка, оставшееся от родителей, которые там в молодости работали. Там прожили эти четыре нескончаемых года. Потом дали сертификат на жилье. Денег хватило только на эту старую хибарку в Ардатове, хотя мечтали о Дивееве. Но там все значительно дороже. «Ничего, - говорю, - и здесь места святые, и эту землю исходил своими ножками батюшка Серафим…» Она вполне безучастно кивает мне. Даже пытается улыбаться полными, чуть искривленными губами. Ухожу и спустя время почему-то вспоминаю книгу Богомолова «В августе 44-го», которую читал давным-давно. О том, как советская армия уже с наступала по всем направлениям, как по нашим тылам шныряли группы вражеских диверсантов, а СМЕРШ боролась с ними.
Кто мог подумать, что через 70 лет на освобожденной Украине возродится фашизм, что она окажется оккупированной безжалостными вероломными врагами? Что в самой России зараза предательства и продажности будет разъедать высшие эшелоны власти? Как писал Владимир Высотский: «Наверное, о наших днях словесник-чудодей Сказал, что «хуже были дни, но не было подлей» Воры сошлись на карнавал, страна – притон рвачей, И сатана в ней правит бал и холит палачей. Орел заклеванный лежит, а лев – не царь зверей, Ослы столпились у руля и умных прут взашей…»
Господа вновь и вновь распинают. И стыдно, и больно! Потому что распинают Его последователи, Его ученики - православные христиане. Христос взирает с Креста, а мы в тепле, неге, сытые и убаюканные, самодовольные - привычно и бесцветно долдоним слова, которые дались разбойнику через нечеловеческую муку на кресте: «Помяни нас, Господи, во Царствии Твоем!»
Ухожу и вспоминаю житие Адриана и Наталии, память которых была недавно. Адриан принял мученическую смерть за Христа. Наталия, жена его, утешала и укрепляла его в твердом стоянии за веру. Сама она избежала мучений, но через определенное время отошла ко Господу как безкровная мученица, носившая в себе боль тех страданий, которые принял за Христа ее муж. О, сколько подобных безкровных мучеников знает наш народ, наша страна, наша церковь! Ведь часто душевная боль много страшнее и нестерпимее, чем боль физическая. Господи, утешь Ирину! Дай покой ее сердцу, ее воспаленной памяти! И нас укрепи, Господи, в вере православной, потому что без нее мы прах и пепел.
Думается мне, что Ирина через свои страдания постигла слова Иоанна Богослова: «Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин.2, 16). Увидела, что весь «многомятежный мир, - по слову Исаака Сирина, - льстец и обманщик, и поймешь это только тогда, когда будешь отходить в вечность». С наступающим праздником Рождества Пресвятой Богородицы!
Протоиерей Михаил Резин

09.09.2018