Три родительские субботы Великого поста вводят нас в сакральную область памятования о смерти, где должны умолкнуть звуки мирской суеты и нескончаемого житейского базара.
В покаянном каноне Господу нашему Иисусу Христу читаем: «Како не имам полакатися, егда помышляю смерть, видех бо во гробе лежаща брата моего, безславна и безобразна? Что убо чаю и на что надеюся? Токмо даждь ми, Господи, прежде конца покаяние».
Это должно быть нашим глубинным чаянием, нашей сокровенной мольбой к Богу: Господи, не дай нам умереть без покаяния!
Горечью обливается сердце, когда человек уходит в вечность равнодушно и холодно, словно вышел из дома на секунду вынести мусор или вынуть из ящика корреспонденцию. Умерла наша прихожанка, которая была еще у истоков зарождающейся приходской жизни, положила немало трудов на благоустройство молитвенного дома, а потом – храма, здание которого власти передали общине в начале 90-х.
Она горела усердием ко всякому делу, которое совершалось во славу Божию. Часто бывала на исповеди, часто причащалась, очень скорбела, что муж пил и не пускал ее в храм всякий раз, когда она рвалась туда.
Я утешал ее: «Зоя, потерпи! Испытания даются тебе для проверки твоей веры. Придет время, и ничто не помешает тебе ходить в церковь и молиться, отдавать себя всецело Богу».
Пришло время, и муж, который так досаждал, умер. И появилась возможность отдать жизнь Тому, к Кому Зоя стремилась. Поначалу так и было. Она с удвоенной горячностью трудилась во время всякой уборки, чистила подсвечники, взбиралась на леса и до солнечного блеска драила паникадила. Она мягко, но неуклонно принуждала сыновей и снох, внуков ходить в храм, молиться, причащаться.
Но вот случилось несчастье. У Зои инсульт. Через неделю-две она отошла, вошла в память, стала говорить, но пока не ходила. Я причащал ее на дому, просил родственников привозить ее в храм, без которого она не мыслила соей жизни. Благо, что машина у них была.
Зое купили инвалидную коляску. «Зоя, - говорю, - приезжай, будешь раскатывать, как барыня в карете, по храму, а там Господь поставит тебя на ножки».
И тут случилось то, чего никак не ожидал от нашей подвижницы.
«Не поеду в храм в таком виде! Что люди скажут! Вот поправлюсь, тогда – другое дело». Я поначалу приезжал к Зое довольно часто. Потом меня стали приглашать четыре раза в год каждым постом. Прилагал все свое красноречие, приводил в пример еще одну нашу прихожанку, которая попала под машину, долгое время была прикована к кровати, но потом с помощью матери стала вставать, приезжать в храм на коляске, поднялась, а теперь с трудом, но ходит.
«У тебя же есть вера, Зоя! Ради Господа нашего Иисуса Христа приходи в храм, одолей стыдливость!»
Шли годы. Меня к Зое приглашали все реже. В последний раз я был у нее, чтобы исповедовать и причастить с полгода назад. Зоя уже утратила способность здраво мыслить, лепетала что-то и даже ни одной молитвы произнести не смогла. Я с грустью причастил ее как больного ребенка.
Вспомнилась старая притча о двух лягушках, которые попали в кувшин с молоком. Одна сложила лапки и утонула, другая стала неустанно плавать и в итоге взбила кусок масла, оттолкнувшись от которого, смогла выпрыгнуть и спастись.
Время нашей земной жизни ничтожно коротко. Но мы разбрасываем его с глупой беззаботностью, как новогоднее конфетти.
И десять, и двадцать лет назад говорил при встрече знакомым: «Приходите в храм, помолитесь за себя, за детей, очистите душу покаянием». «Нет, отец Михаил, - говорили они, - вот выйдем на пенсию, тогда и пойдем! А сейчас когда? Работа, дети, дом. Один день для отдыха – выходной»! Кто-то из них так и не дожил до пенсии, а кто-то, если придется где-то пересечься, вздыхает и говорит: «Конечно, пенсию получаю, но куда я теперь! Ноги болят, суставы распухли! А давление зашкаливает, сердце вот-вот выпрыгнет из груди».
И поворачивается человек сгорбленной спиной к храму, и тяжело идет своей уже короткой дорогой к неизбежному финалу без слез покаяния, без сокрушенного зова к Творцу.
Вот скончался недавно совсем не бедный и очень влиятельный в мире человек – Дэвид Рокфеллер, глава клана Рокфеллеров. Скончался на 102-ом году жизни, пережил шесть пересадок сердца, две почки. Думаю, имел в своем распоряжении армию самых лучших врачей, самое современное оборудование. Но ничто не уберегло от смерти.
Игумен Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне Иеремия тоже прожил 101 год. И не брал себе для продления жизни ни одного чужого сердца, ни одной почки. Жил аскетом и тружеником, молитвенником. До последних дней сам плавал в Уранополис за продуктами для монастыря. Всю жизнь чаял встречи со Спасителем и, не сомневаюсь, встретился с Ним.
Вот две долгих-предолгих жизни. И какой разительно противоположный финал. Один, все имея, все потерял, другой, ничего не имея, все приобрел во Христе. Задумаемся! Преподобный Серафим Вырицкий призывал своих чад готовиться к вечности и предупреждал: «После того, как душа разлучится с телом, она сразу поймет, что знания и опыт всей предыдущей ее жизни превратились в ничто. Те предметы, образы и понятия, которые на земле представлялись человеку самыми ценными и важными, окажутся ничего не значащими. Более того, свойства и качества, которые воспевал мир, окажутся вредными и прямо противоположными тем, которыми должен обладать житель блаженной вечности. Единственный земной опыт, который понадобится человеку в будущей жизни – это опыт познания Христа как Святой и Божественной Истины».
Да избавит нас Господь от участи всех вместе взятых рокфеллеров и ротшильдов!
Сила Честнаго и Животворящего Креста Господня да пребудет со всеми нами!